Рефераты по литературе

Лирика “серебряного” века многообразна и музыкальна. Сам эпитет “серебряный” звучит, как колокольчик. Серебряный век- это целое созвездие поэтов. Поэтов - музыкантов. Стихи “серебряного” века - это музыка слов. В этих стихах не было ни одного лишнего звука, ни одной ненужной запятой, не к месту поставленной точки. Все продуманно, четко и... музыкально.

В начале XX в. существовало множество литературных направлений. Это и символизм, и футуризм, и даже эгофутуризм Игоря Северянина. Все эти направления очень разные, имеют разные идеалы, преследуют разные цели, но сходятся они в одном: работать над ритмом, словом, довести игру звуками до совершенства.

Особенно, на мой взгляд, в этом преуспели футуристы. Футуризм напрочь отказался от старых литературных традиций, “старого языка” , “старых слов” , провозгласил новую форму слов, независимую от содержания, т.е. пошло буквально изобретение нового языка. Работа над словом, звуками становилась самоцелью, тогда как о смысле стихов совершенно забывалось. Взять, например, стихотворение В. Хлебникова “Перевертень” :

Кони, топот, инок.

Но не речь, а черен он.

Идем молод, долом меди.

Чин зван мечем навзничь.

Голод чем меч долог?

Пал а норов худ и дух ворона лап...

Смысла в этом стихотворении никакого, но оно замечательно тем, что каждая строчка читается и слева направо, и справа налево.

Появлялись, изобретались, сочинялись новые слова. Из одного лишь слова “смех” родилось целое стихотворение “Заклятие смехом” :

О, рассмейтесь смехачи!

О, засмейтесь смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешек надсмеяльных - смех усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно сих надсмейных смеячей!

Смейво, смейво,

Усмей, осмей, смешки, смешки,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Культы формы долго не просуществовал, и многие новые слова не вошли в язык общества. Футуризм быстро изжил себя. Но работа футуристов не пропала даром. В их стихах к почти совершенному владению словом добавился смысл, и они зазвучали, как прекрасная музыка. Борис Пастернак “Метель” :

В посаде, куда ни одна, нога

Не ступала, лишь ворожей да вьюги

Ступала нога, в бесноватой округе,

Где и то, как убитые, спят снега, -

Постой, в посаде, куда ни одна

Нога не ступала, лишь ворожеи

Да вьюги ступала нога, до окна

Дохлестнулся обрывок шальной шлеи...

Я не привожу это стихотворение полностью, но уже с первых строк слышна песня метели. Всего одно предложение, а тебя закружила, понесла метель... Пастернак начинал как футурист. Талант Пастернака и владение формой - школа футуризма, дали потрясающий результата: необыкновенно красивые, музыкальные стихи.

Обратимся теперь к символистам. Символизм провозглашал не только культ формы стиха, но и культ символов: отвлеченность и конкретность необходимо легко и естественно слить в поэтическом символе, как “в летнее утро реки воды гармонично слиты солнечным светом” . Это и происходит в стихах К. Бальмонта, похожих на шелест листвы. Например, его таинственное, загадочное стихотворение “Камыши” :

Полночной порою в болотной глуши

Чуть слышно, бесшумно кричат камыши.

В каждом слове этого стихотворения употребляется шипящий звук. Из-за этого все стихотворение как будто шелестит, шуршит.

О чем они шепчут? О чем говорят?

Зачем огоньки между нами горят?

Мелькают, мигают - и снова их нет.

И снова забрезжит блуждающий свет...

И тиной запахло. И сырость ползет.

Трясина заманит, сожжет, засосет.

“Кого? Для чего?” - камыши говорят.

Зачем огоньки между нами горят?

Разговор камышей, мигание мелькание огоньков, трясина, сырость, запах тины - все создает ощущение таинственности, загадки. И в то же время от строк

В болоте дрожит умирающий лик.

То месяц багровый печально поник...

И вздох повторяя погибшей души,

Тоскливо, бесшумно шуршат камыши.

Веет дыханием смертельной тоски.

Так рождается таинственная, жутковато-притягательная музыка стихотворения...

Еще одно стихотворение Бальмонта, очень красивое и символичное - это “Я мечтою ловил уходящие тени...” постоянное повторение слов в каждых двух строчках создает как бы переливающийся, журчащий ритм:

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

В повторении слов “и дрожали ступени, и дрожали ступени” , “тем ясней рисовались, тем ясней рисовались” , “вокруг раздавались, вокруг меня раздавались” и т.д. употребляются звуки “р” и “л” , за счет чего стихотворение получается похожим на журчащие переливы ручья. Это что касается языка. Что же касается содержания стихотворения - оно наполнено глубоким смыслом. Человек идет по жизни все выше и выше, ближе и ближе к своей цели:

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Тем ясней рисовались очертания вдали...

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,

Тем светлее сверкали выси дремлющих гор...

Он оставляет позади прожитые годы - “уходящие тени погасшего дня” , уснувшую Землю, но цель его все еще далека:

Для меня же блистало дневное светило,

Огневое светило догорало вдали.

Но он верит, что достигнет заветной мечты. Он узнал, “как ловить уходящие тени... потускневшего дня” , т.е. как не зря проживать время, отведенное ему в этом мире и все выше шел, дальше, ближе и ближе к своей мечте.

Еще одно стихотворение Бальмонта я хотела бы привести. Это красивое посвящение любви “Черкешенки”

Я тебя сравнивать хотел бы с нежной ивой плакучей

Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон созвучий...

Я тебя сравнивать хотел бы с той индусской баядерой,

Что сейчас-сейчас заплачет, чувства меря звездной мерой.

Я тебя сравнить хотел бы... Но игра сравнений темна,

Ибо слишком очевидно: ты средь женщин несравненна.

Я перехожу к акмеизму и к моим любимым поэтам: Николаю Гумилеву и Анне Ахматовой. Акмеизм - стиль, придуманный и основанный Гумилевым, подразумевал отражение реальности легкими и емкими словами. Сам Гумилев очень критически относился к своим стихам, работал над формой и над содержанием. Гумилев, как известно, много путешествовал по Африке, Турции, востоку. Впечатления от путешествий отразились в его стихах, диких экзотических ритмах. В его стихах звучит и музыка заморских стран, и песни России, и смех и слезы любви, и трубы войны. Одни из самых прекрасных стихотворений об Африке - это “Жираф” и “Озеро Чад” .

“Жираф” - это изысканная музыка “таинственных стран” . Все стихотворение особенное:

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далеко, далеко на озере Чад

Изысканный ходит жираф.

И начинается особенно таинственная и грустная сказка “про черную деву, про страсть молодого вождя,.. перо тропический сад, про стройные пальмы и запах немыслимых трав...” Потрясает описание жирафа:

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится толь луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер...

необычные сравнения:

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полет.

Это стихотворение настолько мелодично, что в наше время на него написана музыка, и оно стало песней. И вот еще одна таинственная сказка: “Озеро Чад” . Она похожа на любовный роман в стихах. Сюжет его банален и грустен, но язык стихотворения придает ему красоту и необычайность:

На таинственном озере Чад

Посреди вековых баобабов

Вырезные фигурки стремят

На заре величавых арабов.

По лесистым его берегам

И в горах, у зеленых подножий

Поклоняются странным богам

Дев-жрицы с эбеновой кожей.

Таинственное озеро, величавые арабов, странные боги, девы-жрицы - все это создает загадочную и величественную атмосферу, в которую погружается читатель. Вот он видит прекрасную пару: дочь властительного Чада и ее мужа - могучего вождя, и красивого, но лицемерного европейца. Он видит красивый, простой мир Чада и “цивилизованный” грустный мир Европы, где кабаки, пьяные матросы и грязная жизнь. “Озеро Чад” не очень большое стихотворение, но написано оно столь ярким и выразительным языком, что перед нами проходит целая жизнь...

Гумилев пережил первую мировую войну. В своих стихах он показал бессмысленность этой войны, которая принесла только горе, траур в города и села, печальную, песню заупокойных... Интересны сравнения войны и мирными образами:

Как собака на цепи тяжелой,

Тявкает за лесом пулемет,

И жужжат пули, словно пчелы,

Собирая ярко-красный мед.

А “ура” вдали - как будто пенье

Трудные день окончивших жнецов.

Поэт говорит, что перед богом равны как воюющие люди, так и мирное люди:

Их сердца горят перед тобою,

Восковыми свечками горят.

“Зачем, для чего война, во имя чего?” - спрашивает Гумилев. Да, кому-то она приносит славу, титулы, удачи. Но

... сосчитают ли потопленных

Во время трудных переправ,

Забытых на полях потоптанных

И громких в летописях слав?

Иль зори будущие ясные

Увидят такими как встарь

Огромные гвоздики красные

И на гвоздиках спит дикарь?

Так не лучше ли прекратить истреблять друг друга, а обняться и сказать “Милый, вот, прими мой братский поцелуй!” Стихи Гумилева о войне - это труба протеста всех мирных людей против насилия, гневная ода против бессмысленных убийств.

О музыке гумилевских стихов можно говорить бесконечно долго и много. Поэзия Гумилева - это вся его жизнь, занятая поисками красоты. Стихи его отразили “не только искание красоты, но и красоту исканий” .

Анна Ахматова. Русская Сапфо, жрица любви... Ее стихи - это песни любви. Всем известна ее потрясающая поэма “У самого моря” , в которой слышится шум прибоя и крики чаек...

Смешно называть “врагом народа” , “пошлой мещанкой” человека, который создал “Реквием” - страшную правду о России, и который написал стихотворение, в котором выражена вся красота старинных городов Святой Руси. В 12-ти строчках А. Ахматова смогла описать всю ту благостную, умиротворяющую атмосферу древних русских городов:

Там белые церкви и звонкий, светящийся лед,

Над городом древних алмазные русские ночи

И серп поднебесный желтее, чем липовый мед.

Там вьюги сухие взлетают с заречных полей,

И люди, как ангелы, Большому празднику рады,

Прибрали светлицу, зажгли у киота лампады,

И книга благая лежит на дубовом столе...

Все стихотворение наполнено рождественским звоном колоколов. Все оно пахнет медом и печеным хлебом, напоминает древнюю православную Русь.

Безусловно, во всех стихах Ахматовой можно найти ту или иную мелодию (даже некоторые ее стихи называются “песнями” , “песенками” ) . Например, в “Песне последней встречи” слышна тревожная, растерянная музыка:

Так беспомощно грудь холодела

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки

Между кленов шепот осенний

Попросил: “Со мною умри!

Я обманут своей унылой,

Переменчивой, злой судьбой.”

Я ответила: “Милый, милый!

И я тоже, умру с тобой...”

А в другом стихотворении “Широк и желт вечерний свет...” звучит мелодия счастья, спокойствия после бури исканий:

Ты опоздал на много лет,

Но все-таки тебя я рада

Прости, что я жила скорбя

И солнцу радовалась мало.

Прости, прости, что за тебя

Я слишком многих принимала.

Говоря о музыке в поэзии “серебряного” века, нельзя не остановиться на стихах Игоря Северянина, короля поэтов, основателя эгофутуризма. В манифесте эгофутуризма не отвергалось старое, как в футуризме, но также провозглашалась борьба с заставками и стереотипами, поисками новых, смелых образов, разнообразных ритмов и рифм. Игорь Северянин, бесспорно, виртуозно владел словом. Доказательством этому служит потрясающее стихотворение “Чары Лючинь” , где в каждом слове, начиная с названия есть буква “ч” . Приведу только первые строки:

Лючинь печальная читала вечером ручисто-вкрадчиво,

Так чутко чувствуя журчащий вычурно чужой ей плач..

Хотя все стихотворение довольно большое, оно, в отличие от стихов футуристов, имеет смысл. И еще о двух стихах Северянина хотелось бы рассказать. “Кензель” светское стихотворение, напоминает блюз своей своеобразной ритмикой, повторениями:

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом

По аллее огненной вы проходите морево...

Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,

А дорожка песочная от листвы разузорена

Точно лапы паучные, точно лих ягуаровый...

И “Серенада” , имеющая второе название “Хоровод рифм” . И это действительно хоровод рифм, удивительно гармоничный: “в вечернем воздухе - в нем нежных роз духи!” , “над чистым озером - я стану грез пером” , “перепел - росу всю перепил” , “по волнам озера - как жизнь без роз сера” , и т.д.

Я говорил о музыке в стихах “серебряного” века, но ведь были и стихи о музыке, и их очень много. Это северянинские “Медальоны” , где есть сонеты о композиторах: “Шопен” , “Григ” , “Бизе” , “Россини” , где Северянин говорит: из всех богов наибожайший бог - бог музыки...” и “мир музыки переживет века, когда его природа глубока” . Это ахматовская “Песенка о песенке” , которая

... сначала обожжет,

Как ветерок студеный,

А после в сердце упадет

Одной слезой соленой.

Это гумилевские “Абиссинские песни” с их дивными напевами. Это экзотический “Кекуок на цимбалах” И. Ф. Анненского, дробный, гулкий, торопливый:

Пали звоны топотом, топотом,

Стали звоны ропотом, ропотом,

То сзываясь,

То срываясь,

То дробя кристалл.

И, наконец, поразительное стихотворение В. Маяковского “Скрипка и немножко нервно” , где музыкальные инструменты олицетворены и представлены как люди, разные, с разными характерами, Маяковский предлагает скрипке, как девушке: “Знаете что, скрипка, давайте - будем жить вместе! А?” .